Основное о смысле жизни

Хочу пригласить Вас в путешествие по философии Матильды Людендорф, которую она сама называет «Познание Господа».

Ее философия не занимается какими-либо абстрактными мыслительными изысками, она стоит твердо на почве реальности и отвечает на важнейшие вопросы в жизни человека, а в частности:

• о смысле жизни,
• о значении смерти,
• о смысле человеческого несовершенства,
• о границе между обязанностью и доброй волей
• о смысле разделения народов и еще о многом-многом.

Познание Господа опирается на историю развития, также как и на отдельные, признаваемыми правильными, взгляды философов Платона, Канта и Шопенгауэра. Кроме того, оно стоит в согласии с естественнонаучными открытиями нашего времени.

Для нашего путешествия нам надо несколько указателей, без которых мы заблудимся.

Они заключаются в определении нескольких понятий, на которых построена философия. Они – необходимые предпосылки понимания.

При этом каждое разъяснение понятия вводит нас все глубже в мир мыслей Матильды Людендорф.

По Канту, мир имеет две стороны. На понятии этого Матильда Людендорф строит свою философию. Первая сторона – это внешняя, видимая сторона, наш мир, наша реальность, все, что можно потрогать. Чтобы ее понять, людям нужен разум. Своими качествами разум позволяет нам распределить все явления по времени и пространству, проверить причину и следствие (способность суждения), получить понятие о мире (способность представления), сохранить его в памяти (способность помнить) и представить себе что-либо мысленно (фантазия, воображение).

С помощью разума (исследователя) мы делаем естественнонаучные открытия.

Свойства, необходимые разуму (способность думать и рассуждать, способность представлять, помнить и фантазировать), можно развивать, но можно и подавлять. Разумному познанию можно научиться, результаты познания можно передавать, — но в некоторых случаях, хоть и редко, познавать можно интуитивно. Задним числом тогда надо всегда получать подтверждение от естественных наук.

Необходимо, однако, сказать, что касается нашего интуитивного познания, то мы ошибаемся с ним всю жизнь.

Без разума и его открытий мы не могли бы вести сегодня такую жизнь, какую ведем. Разум помогает нам посредством познания законов природы облегчить борьбу за существование. Подумайте только о применении электрической энергии, средствах передвижения или средствах связи.

С помощью разума человек может бороться с незнанием или обманом души. Поэтому при воспитании такую большую роль отводят обучению разума.

Но познание с помощью разума нельзя переносить на все области человеческой деятельности. О том, что не является явлением окружающей среды, разум не может и не должен создавать себе представление. В этом – открытые Кантом границы разума («Критика чистого разума»).

Таким образом мы переходим к другой стороне мира.

Когда Кант думал, что эта вторая, внутренняя, невидимая сторона мира, та что не является нам в ощущениях, «вещь в себе», как он ее называет, или как ее называет Матильда Людендорф «другой мир», — что этот мир непознаваем человеком, — Кант ошибался. Заслугой философа Матильды Людендорф является то, что она открыла вторую познавательную систему человека: «Я человеческой души», когда человек воспринимает суть явления, но воспринимает интуитивно.

В ответе на этот вопрос нам проложил дорогу Платон, который в поисках вневременной истины называл этические идеалы и добродетели. Его идея добра и добродетели – мудрость, смелость, осторожность и справедливость – философ определила как «суть явления», которую она, обобщая, назвала добротой, прекрасным, истиной, и производным от этого – человеческой любовью. Эти «идеалы» можно узнать только в жизни. Их узнавание может быть спонтанным, но на него можно и указать, например, благородными делами, как освобождение какого-либо народа от подавления, или словами правды, от которых и при угрозе смерти не отказываются, или произведениями искусства, — или на идеалы укажет сама природа. Описать это узнавание невозможно, т.к. оно неподвластно разуму и его возможностям. Также невозможно ему научиться, невозможно узнавать по принуждению, или быть убежденным в этом другими.

Попробуйте когда-нибудь убедить другого человека считать что-либо красивым. Если ему это не нравится – не убедите. Возможно, он будет говорить, что понравилось, чтобы польстить. Можно путем суггестии привести его к тому, что он поверит, что ему это нравится.

Размышления о том, что полезного дает красота, доброта, истина и чувства, направленные на божественное, размышления о том, для чего их лучше всего использовать, какие последствия можно из них извлечь – все это разрушает ценность этих идеалов. Они хотят, чтобы их чувствовали и несли в себе ради их самих, — и при этом спонтанно и добровольно.

«Суть явления» невозможно определить, но можно передать посредством сравнений, как то музыка, поэзия, живопись, скульптура или архитектура, которые позволяют склонному к этому слушателю или зрителю сопереживать потусторонной мир — или трансцендентное содержание произведения искусства, или то, что двигало творцом при его создании.

Осознанное сопереживание личности, «Я» не является, таким образом, ничем мистическим, оно находится только по ту сторону обычного познавательного свойства разума и ускользает, тем самым, от категорий разума: время, пространство и причинность. Понять это вы можете, если попробуете определить, что такое прекрасное. Возможно, вы определите еще кое-какие законы гармонии, т.е. сделаете разумные выводы, но эти законы описывают только часть видимого мира и никогда не могут полностью охватить суть прекрасного. Точно также будет с вами в случае с любовью, добротой, честью или благородством. Человек понимает их интуитивно, но не разумом, а только посредством «Я человеческой души, чувствующей Бога», как выражается Матильда Людендорфф.

Только правда, как соответствие описанного, или предложенного – настоящему явлению, только правда стоит еще так близко к разуму, что может быть применена к миру явлений и объяснена словами. Так суждениями разума мы можем выявить правду.

Вы только что читали выражение «Я человеческой души, чувствующей Бога». Матильда Людендорф применяет старое понятие «Бог» (в старые времена применявшееся в смысле объекта воплощения совершенства), но понимает под этим нечто совсем другое, чем известные мировые религии. В ее философии – это не личный Бог. Бог, божественное, абсолютное, или потустороннее, также гениальное или «вещь в себе» — охватывают суть явления, т.е. прекрасное, доброту, истину, и исходящую из этого человеческую любовь. Также и так называемая божественная гордость, как переживание божественно возвышенного и благотворения, а также способность к родительской любви (особенно материнской) – все это имеется в «Я» и связано с божественным. Из этого проистекает ряд свойств, таких как стремление к свободе, радость от сотворенного, готовность принять на себя ответственность и заботу о других. Бог охватывает все это, на что способно интуитивное понимание, либо «Я человеческой души».

Бога невозможно доказать или определить, его можно только почувствовать. Только когда божественное выражается в явлении, становится творением, словом, или поступком, только тогда разум может его понять. Возьмем, к примеру, Моцарта.

Все гениальное (оно же божественное), что подвигало его на создание его творений, невозможно описать, оно ускользает от разума. Но чувство проделало путь в мир явлений: его музыка вселилась в нотные знаки и была написана на бумаге. С тех пор его музыка может быть воспроизведена музыкантами и тем самым сделана доступной пониманию чувств. Конечно, душевное восприятие играющего музыканта (также как и слушателя), ускользает от постижения умом, но ум позволяет определить, каким музыкальным законам подчиняется произведение. Таким способом человек может познать произведение снаружи с помощью разума.

Каждый человек имеет свой собственный особенный, зависящий от характера путь познания божественного и идет по нему в зависимости от степени открытости этому. Насколько разнообразны человеческие характеры, настолько многообразны пути постижения человеком потустороннего. Уже поэтому невозможно перенесение постижения Бога с личности одного на личность другого.

Тоска по идеалам – прирожденное свойство. Это показывают нам маленькие дети с их любовью к краскам, к благородным героям сказок и изначальной неспособности ко лжи. Эта тоска существует с появлением первого человека. Уже в древности человек украшал предметы обихода, пробовал сделать окружающее настолько красивым, как только возможно. Это показывают пещерные росписи. А какие объяснения существуют тому, что уже 3000 лет назад были люди, которые украшали похороны своих родственников цветами? Это все поведение, которое ничего общего с простым чувством полезного не имеет.

Каждое из четырех наших ментальных действий соединено с божественным провидением: восприятие — с прекрасным, мышление – с истиной, действие – с добротой, чувство — с божественной любовью или ненавистью. Сознательное узнавание прекрасного, доброго, истинного и божественной любви к человеку, т.е. абсолютных ценностей, приводит нас к узнаванию Бога по философии Матильды Людендорф.

Исходя из законов физики и химии смысл жизни человека должен быть выполнен до его смерти, т.к. он связан с самосознанием. Когда оно ушло, клетки разлагаются в составные части, из которых они однажды были созданы, органическое вещество превращается в неорганическое, тем самым никакая духовная жизнь больше невозможна.

Человек несовершенен — с этим утверждением, полагаю, согласится каждый, который наблюдал, как человек губит себя алкоголем, наркотиками или работой. Также и раздражение, злоба, мстительность, зависть, жадность и бесконечные войны не позволяют сказать, что человек совершенен, хотя он, как единственное живое существо на Земле, имеет сознание, и тем самым, является самым развитым.

По всей видимости, в определенных ситуациях разум оставляет его в беде. В поисках причины таких саморазрушающих и неразумных действий Матильда Людендорф вышла сначала на интуитивное познание Шопенгауэра о том, что суть всего мира заключается в воле, которую неживая субстанция демонстрирует также как каждое живое существо. Воля становится тем яснее, чем выше развито живое существо. Эта воля проявляется в том, что она заставляет камень иметь свою форму, живое существо жить своей жизнью. У животного эта воля к жизни гарантирована инстинктами, т.е. прирожденным стремлением. Животное не имеет никакого выбора, не может жить по-другому. А человек имеет возможность выбора, а именно, в сторону добра и в сторону зла, в сторону спасения – и в сторону гибели, в сторону сознательного – и в сторону дурного. С помощью сознания он может разобрать все последствия, запомнить их и сделать выводы. Поскольку он знает, что его ожидает, он пытается действовать так, чтобы ожидаемое не стало для него слишком неприятным. Его воля к жизни связана, таким образом, со свойством избегать неприятного и искать приятное, даже если это делается в ущерб здоровью, или душевному миру. Таким образом человек стал несовершенным.

Если Вы знаете «собственную внутреннюю скотину», то вы знаете, что подразумевается. И другие психологи признают это желание к «усилению удовольствия». Матильда Людендорф говорит философски о воле, заброшенной Богом, воле несовершенной или даже порабощенной удовольствиями. На эту особенную волю к жизни мы натыкаемся на каждом шагу.

Давайте подумаем, когда мы злимся, чувствуем недовольство, имеем плохое настроение? Когда что-то идет не по нашим представлениям, нас обругали, или мы что-то потеряли, т.е. имели неприятное переживание. В противоположность этому мы радуемся, если что-то удалось, или что-то прошло так, как мы это себе представляли, или желали. Власть тоже дает удовольствие и является причиной многих действий. Власть не получают через богатство, влияние или знание. Действия, причиняющие другим вред, тоже вызывают приятные чувства, удовольствие или чувство власти.

Разъясним это на примере.

Чувствующее Бога «Я» человеческой души хочет следовать правде и истине и говорить только правду. Чувство самосохранения с его приземленной, порабощенной удовольствиями природой знает, однако, что правда может иметь неприятные последствия, которые оно хотело бы избежать. Поэтому оно предпочитает избегать правду.

Сила, которая к моменту перед действием окажется сильнее, приведет к решению. На законное возражение, что в соответствии с этим у человека нет никакой свободы воли и он тем самым не виноват в своем выборе, философ возражает, указывая на периоды покоя, в которые человек может о себе подумать, обратиться к своей совести (смотри далее) и изменить соотношение сил так, чтобы при следующем испытании расклад сил был бы другим. Конечно, при всех решениях играют роль еще как прирожденные, так и приобретенные свойства характера, но и они могут быть также изменены в уже указанном ключе.

Развитие этих противоположностей, т.е. зависимость от желания удовольствия и страх перед возможностью страдания может в течение жизни человека пойти совсем различными путями.

Зависимость от желаний может существовать всю жизнь и замолкнуть только временами, в часы душевного подъема, в часы согласия с божественной волей. Человек все вновь и вновь может попадать в зависимость от желаний и боли и переходить от божественного к противоречащему Богу действию. Он остается таким, каким он родился, он остается несовершенным.

Станут ли божественные желания для него только пустыми словами, он решает исключительно в зависимости от того, что ему полезно, или связано с определенной целью. Если он «заключил свою душу в гроб», то он становится, по словам Матильды Людендорф, «болтающим трупом».

Эта несовершенная воля к жизни может быть приструнена работой над самим собой. Сильное желание измениться, осознание собственных слабостей (самопознание, которое строго себя судит), — это предпосылки изменения. Управление своими страстями тоже сюда относится, также как честный разговор со своей совестью (смотри далее). Тогда все чаще решающим становится не заброшенная Богом воля к жизни, которая всегда решает вопросы о цели и полезности, а все чаще решающими становятся божественные устремления.

К этому не ведут аскеза или отшельничество, также ни усмирение плоти. Напротив, путем впитывания божественных ценностей глубже становится переживание радости и страдания, обостряется восприятие благородного. Преодоление влечения к удовольствиям и страха перед страданием, присущими нашей воле к жизни, постановка во главу божественных стремлений – это сделает человека совершенным. При этом он не уходит от злободневности, а остается в центре происшествий жизни.

На этом этапе я скажу: большую часть философии Матильды Людендорф мы прошли.

Эту работу над самим собой, это самооблагораживание Матильда Людендорф называет «самосозданием». Каждый человек имеет достаточно сил и способностей сделать свою душу совершенной. Но будет ли он это делать – это его свободный выбор и таковым и останется всегда. Так как никого нет, кто бы его проверял, оценивал, вознаграждал или наказывал. Он отвечает только перед самим собой. Его личные способности, или, наоборот, границы талантов самосозданием не нарушаются. Поэтому Матильда Людендорф часто говорит об «условном совершенстве», которого человек может достигнуть.

К познанию бога способен каждый человек, независимо от его наследственности, его судьбы и образования. Божественное является целью тех людей, которые его воспринимают. Уже только стремление людей к ценностям и идеалам делает их благородными. Не только редкие совершенные, но и многие еще не достигшие несовершенства следуют своему стремлению к божественному в часы возвышенного состояния души. И, прежде всего, они работают на то, чтобы народ не вымер.

Остались еще некоторые открытые вопросы.

Почему мы должны умирать?

Стремление к бессмертию играет роль почти во всех религиях. Чтобы это понять необходимо посмотреть историю развития. Так в начале эволюции были живые существа, которые не знали смерти от старости, которые не умирали, за исключением от голода, болезни или несчастного случая. Теоретически, они могли жить вечно, они имели, так сказать, силу к бессмертию. Это были наши пра-пра-пра-предки, эти потенциально бессмертные одноклеточные (протозои), гены которых мы еще носим в себе, они ответственны – так можно сказать – за нашу тоску, за нашу наследственную память по бессмертию.

Конечно, Матильда Людендорф спрашивает себя, почему вообще развитие пошло дальше? Одноклеточное имело, собственно говоря, все, что ему надо было, оно было наилучшим образом оснащено для выживания. Оно было, как говорит философ, сыто. Дарвин на этот вопрос не дает разъяснений.

Почему развитие пошло дальше?

Ответ следующий: цель творения еще не была достигнута. Интуитивное познание Матильды Людендорф говорит, что целью творения было существо, которое имело бы сознание, и которое сознательно могло бы понять Бога. Одноклеточному еще было до этого далеко. Его развитию и размерам были поставлены границы. Должно было придти что-то другое, новое. Только разделение клеток по функциям – появление многоклеточных – дало дальнейшее развитие. Одновременно с первым многоклеточным наступило временнóе ограничение его жизни – т.е. смерть., которая с тех пор становится спутником всех живых существ. Стремление избегнуть ее породило буйное развитие новых организмов, более высоких в стадии развития. Необходимость умереть кажется поэтому ценой за эту цель. Но какое значение имеет смерть для человека?

Человек, как заключительное звено этого развития, является в результате имеющегося у него сознания единственным существом, которое знает о своей судьбе, знает, что когда-нибудь умрет.

Представим себе на минуту, что все наоборот! Человек также, как первое одноклеточное, никогда не стареет. Не было бы тогда бесконечное существование в качестве разумного существа, т.е. бесконечная жизнь, скорее пыткой, чем подарком? Не наступит ли тогда пресыщение жизнью и усталость от жизни? И не станет ли тогда на Земле тесно? Поэтому количеству людей поставлены границы. Новые люди когда-нибудь не будут рождаться, или, по крайней мере, в очень ограниченном количестве. Только убийством, или эпидемией можно будет дать место новым людям. Воля к разнообразию, свойственная божественному, не будет выполняться. Разнообразию форм выражения божественного будут поставлены границы. Вечная жизнь каждой личности будет давать в результате большую тесноту для божественного. Необходимость умереть спасает от этого. Другими словами, смерть, как она ни грустна для наследников и родственников, имеет божественное значение.

В нашем рассказе без ответа остался еще только вопрос о смысле человеческого несовершенства.

Что человек несовершенен, мы уже писали. Но разве нельзя было создать человека сразу совершенным? Тогда мир существовал бы без большого количества боли и страданий!

Чтобы объяснить это мы вновь должны заняться историей развития и бросить взгляд на не имеющее сознание животное.

Оно, между прочим, еще совершенно.

Вы, вероятно, удивлены? Далеко отстающее от человека животное – и совершенно? Это так, потому что оно не страдает от нездорового образа жизни, не знает демографической проблемы и не ведает зла. Все что оно делает, чтобы защитить свои стада, чтобы размножаться, найти корм, защитить детенышей, оборонять территорию, — все служит только самосохранению и сохранению рода. Его инстинкты его к этому ведут. Ядовитые растения животные не едят инстинктивно. С врагом борятся только так долго, пока он в зоне доступности, с момента исчезновения из поля зрения — он забыт. Если и появляется нестандартное поведение, значит, человек вмешался (бешенство хорька в курятнике). Чем выше развито животное, тем меньше его поведение обусловлено генами, тем больше молодое животное должно выучить, тем более приспособленно и разнообразно его поведение, тогда как низшие животные знают часто только один тип поведения.

Словом, животное не может действовать по-другому, чем задано в его генах. Его поведение, связанное с инстинктами, не свободно, но совершенно приспособлено к его естественному окружению.

И вот появился человек. Человек — единственное живое существо, которое имеет самосознание, свое собственное Я. Это значит, что он может воспринимать, думать, чувствовать, переживать и действивать. Он может себя предствавить отдельно от окружающей среды, думать о своем существовании, думать абстрактно, и запомнить массу вещей. Человек – единственное живое существо в мире, которое способно чувствовать божественное в себе (доброе, истинное и т.д.). Он может в соответствии с ним выстроить всю свою жизнь и передать свои переживания своим сородичам и наследникам, как это происходит с помощью произведений великих мастеров. Но человек – это и единственное живое существо в мире, которое может себя загубить физически и морально, которое в состоянии осложнить жизнь себе и своим сородичам и даже убить кого-то. Прежде всего, его самосохранение и сохранение рода не гарантированы теперь инстинктами.

Почему?

Чтобы дать человеку возможность переживать божественное, его связь с принудительно-инстинктивным поведением ослаблена. Данная человеку свобода выбора, привела к тому, что его действия оказались свободными. Так как божественные желания получают значение только тогда, когда они выбраны по собственному желанию, добровольно, спонтанно. Т.е. человек должен иметь возможность выбора, стать ли ему порядочным человеком, стать дьяволом, или стать одной из промежуточных форм. В пользу этой свободы — воля к самосохранению стала несовершенной, и человек может с помощью своего сознания и его способностей (см. выше) узнавать, замечать и помнить, что приносит удовольствие и позволяет избежать боли.

Представим себе обратное: если б мы были уже с рождения совершенными, у нас бы никогда не было свободы самим принять решение, самим выбрать, — наше поведение было бы принудительно определено. Принуждение, однако, несовместимо с божественным. Существенной чертой божественного является свобода!

Таким образом, это несовершенство имеет божественное значение. Поэтому, люди и далее будут рождаться несовершенными, — пока существует человек.

Но человек не брошен беспомощным перед лицом нашего несовершенства. Опыт может заменить ему утраченные животные инстинкты по самосохранению и продлению рода. И для этого ему даны способности воспринимать, думать, чувствовать и желать. С их помощью он может учиться, может приобретать знания и пользоваться для их приобретения разумом, причем это должно происходить настолько осмысленно, насколько возможно, чтобы стать полноценным заменителем для утраченных инстинктов. Но ценен только тот опыт, который правдиво передан. И использование его зависит от человеческого желания удовольствия и страха перед болью.

В этой связи Матильда Людендорф занялась более детально вопросом совести, которая во многих религиях служит надежным масштабом для принятия решений. Но именно об этом она нас предупреждает и предостерегает: как часто в человеческой истории со спокойной совестью совершались отвратительные действия (например, инквизиция и сжигание ведьм, связанные с жестокими пытками). Деятели этого движения имели спокойную совесть.

При вопросе о причине всего этого мы вновь упираемся в человеческий разум, который, однако, подчиняется воле к жизни с ее человеческими желаниями удовольствия и страха перед болью. Он, разум — может влиять на совесть и тендирует к тому, чтобы до или после какого-либо действия сконструировать причины, или даже просто сочинить их, причины объясняющие действия человека попыткой избежать неприятности и сохранить спокойную совесть. Разум, таким образом, действует как самообман с целью сохранения внутреннего мира. Внушить себе, или позволить другим себя убедить, что такие преступления делаются на пользу и во благо христианской веры – это помогло заставить замолчать так много людей с нечистой совестью, если, конечно, она вообще еще давала о себе знать.

Народы, в отличие от отдельного человека, не подчинены необходимости умереть. Они– хоть есть и противоположные мнения – могут быть бессмертными, если они не погибнут из-за болезней, враждебных действий, природных катастроф или вымирания. Народы – это сообщества с единой судьбой, они связаны внешними узами — общей историей, — также и внутренним, неосознаваемым генотипом. Матильда Людендорф называет это народным духом. Иногда в СМИ можно прочитать или услышать, что «народный дух кипел», так описывается совместное переживание, большей частью возмущение. Это, однако, указывает на то, что люди одного народа имеют совместные особенности, которыми они отличаются от других народов.

Этот геном, заложенный на бессознательном уровне, имеет различные задачи и проявляет себя различно:

• он контролирует все способности сознания, т.е. восприятие, мысли, чувства и действия. Далее, люди говорят о «предчувствии, которое они имеют, или инстинктивном влечении». В особых ситуациях, например, при всеобщем потрясении, или смертельной опасности, этот неосознанный геном, народная душа даже находит выход в сознание и влияет на поступки. Геном действует во всех, кто его имеет, и кто его не растерял. Это произошло, например, в 1914г. в начале первой мировой войны. Это произошло после падения Берлинской стены в 1989г., когда Бундестаг спонтанно запел гимн Германии. Но это происходит очень редко.
• геном отвечает за различие менталитета разных народов: одни больше склонны к доверию и приводят свою страну к процветанию, других привлекают дали и радость открытий, их тянет к исследованиям нашего бескрайнего мира. Для одних собственная честь – высшее мерило, другие лучше склонятся, чтобы пережить и выжить. У одних ярко выраженная личная сфера, другим надо непосредственной близости соседей, коллег и т.д. Многообразие бесконечно велико.
• геном находит свое выражение в культуре. Философ при этом различает два раличных источника, из которых идут влияния:а) если произведения культуры возникли из бессознательного, которое само – результат душевного потрясения, тогда это народная культура: старые народные песни, танцы, фольклор, многие здания, произведения живописи и скульптуры, обычаи и традиции – все это народная культура, которую невозможно спутать с другой народной культурой. Она возбуждает душевное движение у наблюдающего, слушающего, читающего, который имеет ту же народную душу. Она не только наполняет силой его носителя, но и объединяет без лишних слов. Подумайте, что вы чувствуете, когда слышите старинную немецкую народную песню – и, скажем, арабскую песню! Свое, народное – знакомо, ощущается родным, трогает душу, другое – незнакомое, остается чужим, недоступным и ощущается иногда даже неприятным и резким. Другие народы чувствуют то же самое, когда они слышат немецкие песни. Народная культура «понимается» только людьми с похожими, общими или родственными подсознательными геномами.б) если произведения культуры возникли из чувства божественного, то они могут восприниматься также и людьми из других культурных кругов и с другим менталитетом, несмотря на то, что несут в себе отличительные черты личности творца и его бессознательного генома. Это объясняет, почему музыка Моцарта так любима и другими народами, прежде всего азиатскими, и исполняется ими часто.
• в непосредственном почитании божественного вы тоже найдете различнейшие возможности выражения подсознательного геномного наследия: греческие храмы демонстрируют другие возможности восприятия чем священные рощи германцев. Готические храмы четко отличаются от азиатских пагод. Арабская Кааба или исламские мечети являются выражением другого восприятия бога. Каждый народ воспринимает определенные черты божественного особенно интимно. Одни больше прекрасное, другие больше доброту. Одни чувствуют себя на одной ноге с божественным и наравне с ним, другие склоняются перед ним благоговейно, любят защищенность под крылом высшего. Одни переживают Бога в восторге, другие – в поклонении.Восприятие прекрасного, доброго и истины, какими они выступают в собственной культуре и имеют свои корни в подсознательном каждой личности, — восприятие, которое объединяет всех имеющих определенную народную душу несмотря на личные генетические различия, это восприятие Матильда Людендорф называет восприятием Бога в соответствии со своим геномом.

Может, вы захотите тут точности и попросите о более конкретном различении понятий культуры и цивилизации? Данное философом Матильдой Людендорф разграничение ясно, но для обычного языка нетрадиционно.

Культура – это уже описанное восприятие Бога, или душа народа, воплотившаяся в слова, действия или произведения культуры народа. Культура – «без пользы» и не преследует никакой цели. Матильда Людендорф разывает ее «Песней Бога». Культуру, возникшую из внутреннего переживания, философ четко отграничивает от цивилизации, к которой относится все изобретенное разумом, т.е. все, что имеет пользу и служит определенной цели, особенно то, что облегчает повседневную жизнь. Конечно, существуют переклички цивилизации с культурой, т.к. и полезный предмет может быть красивым.

Если из хора народов пропадает одна Песня Бога, если народ вымер, то мир становится беднее на одну форму выражения божественного, многообразие восприятия Бога на Земле становится меньше – и притом без возврата. Многообразие является, как уже говорилось, одним из существенных черт божественного. Исчезновение одного народа сравнимо поэтому с обеднением божественного.

Действительно, существуют области жизни, в которых мы обязаны определенным образом действовать, — и другие, которые должны оставаться в нашем собственном распоряжении.

Четкое разграничение мы находим вновь у Матильды Людендорф. Она различает между законами обычаев и моралью. Даже философские словари не имеют такой точности.

Человек действует морально, если его действие находится в согласии с добротой, правдой, прекрасным и сопровождаемым этим любовью. Это относится к душевному развитию и является совершенно личным делом (в случае с ложью только в той степени, в какой никто другой не терпит убытков), на это у человека должны быть совершенно развязаны руки – хотя бы для подлинности действия, — т.е. извне человек не должен быть принуждаем к моральному действию, вознаграждаем за него, или наказуем за его отсутствие.

Под законом обычаев философ понимает все обязанности и установления, относящиеся к защите жизни, самосохранению, сохранению рода и народа, а также возможности достижения смысла жизни. Создать условия для этого – задача государства. Закон обычаев должен быть заменой закона самосохранения и инстинктов по сохранению рода у животных, т.к. эти у человека стали несовершенны вследствие работы его сознания. Закону обычаев, однако, поставлены рамки: он никогда не должен вторгаться в вопросы духовного развития каждой отдельной личности и не требовать от него ничего, что не морально. Таким образом, закон обычаев подчинен морали.

Соблюдение обычаев – это, как выражается Матильда Людендорф, моральная точка отсчета, т.е. «ноль морали». Это значит, что соблюдение обычаев нельзя вознаграждать. Они так же само собой разумеются, как остановка перед светофором на красный. Не подчинение, однако, противоправно и должно быть наказуемо.

На основании всех этих рассуждений вы можете понять, что Матильда Людендорф просит уважать каждого действительно верующего, что она отвергает разрушение личной веры. Это значит, тем самым, что она против любых попыток перекрестить в свою веру.

Только ищущему человеку можно указать на познание Бога. Переубедить другого можно только личным примером. Единственное, что ненавистно философу в верующем человеке – это расчетливая лесть.

На этом мы заканчиваем обзор философии Матильды Людендорф.

Эти «Основные мысли» являются началом целой серии философских рассказов, которые печатаются друг за другом и будут вести Вас по различным темам философии Матильды Людендорф.